Новости – Общество
Общество
«Сибирская шизопродукция сейчас в тренде»
Василий Слонов. Фото: Елена Лебедевич
Художник Василий Слонов — о зомбоводке, топорах, балалайке вертикального взлета и религии футбола
24 сентября, 2014 16:23
14 мин
В начале 2015 года в Лондоне откроется первая галерея современного художественного искусства Сибири. Этот проект красноярского художника Василия Слонова обещает быть неоднозначным. Там будут представлены не только его скандальные картины из цикла Welcome to Sochi-2014, но и новая провокационная экспозиция, посвященная религии футбола.
Василий Слонов рассказал РП о своем новом проекте. Накануне он получил официальный сертификат Регистратора компаний Англии и Уэльса, дающий ему право на ведение галерейного дела.
– Я получил письмо о том, что могу заниматься подобной деятельностью в Англии. Сейчас мне необходимо поехать туда запустить процесс, оформляю визу, это длительная процедура. В Англии буду заниматься художественной деятельностью, экспортом сибирского искусства. Думаю, соотечественникам будет приятно посетить такую галерею, тем более ничего подобного в Лондоне пока нет. Нашим там элементарно не хватает кусочка России. Я по собственному опыту знаю: за границей, сталкиваясь с частичкой родины, переживаешь некий катарсис. Представляете, в Лондоне мы сможем регулярно показывать картины сибирских художников. Приятно будет зайти туда и посмотреть работы наших земляков. Это для меня уникальный и первый подобный опыт. Мы в этом смысле первопроходцы, так что, велком за нами, — рассказывает Василий Слонов. — Для меня важно, что галерея будет открыта без помощи государственных структур, министерства культуры и союза художников. Местоположение ее пока не определено. Но, я думаю, это не проблема. В Лондоне очень много застроек, интересных пространств, в том числе и заброшенных, станции метро, например, где можно проводить и разовые культурные акции.
«Безбашенность, по–моему, всегда в почете»
– Ваши выставки несколько раз закрывали в России. Как вы думаете, в Лондоне может произойти подобное?
– Надеюсь, что закрывать мои выставки там никто не будет. Оскорблять королеву Елизавету мы не собираемся. Что может быть самым страшным? Нас закроют и сошлют в Сибирь (улыбается).
– Когда откроется первая английская выставка в вашей галерее?
– Первая экспозиция будет представлена на суд зрителей в начале следующего года. Здесь будут работы из сочинского цикла. Затем, если никакие катаклизмы не помешают, планирую сделать что–то масштабное.
Уже сейчас могу сказать, что в лондонской галерее будет представлено современное сибирское искусство, которое отражает нашу сибирскую идентичность, самобытность, домотканность и посконность. То есть то, в чем мы абсолютно искренни, чувствуем себя уверенно, наше искусство, которое мы не высасываем из пальца, описывая действительность. Это взгляд на современное общество, на время, реалии сегодняшнего дня.
Здесь будут работы, относящиеся к сибирскому ироническому концептуализму. В пространстве художественного дискурса это направление появилось всего около года назад. И сейчас для специалистов это уже никакой не сюрприз, а состоявшееся явление. Сибирский иронический концептуализм основан на нашей психопродукции, шизопродукции, если хотите. Имеется в виду набор неких ироничных художественных образов, свойственных сибирскому менталитету. Такая художественная стратегия, которая базируется между глубиной и поверхностностью. То, что стало интересно в какой-то момент зрителям, то, что свойственно нам и не имеет никаких аналогов. Именно какая–то самобытность, какая то дурь, по–разному можно охарактеризовать.
– Думаете, там будет спрос на такую психопродукцию и шизопродукцию?
– Думаю, да. Сибирская шизопродукция сейчас в тренде. Сибирское искусство — это такая вещь, от которой зритель ждет каких-то неожиданных вещей. Однообразие набивает оскомину, всегда востребовано что-то неожиданное. А поскольку мы живем в России, в Сибири, то для нас каждый день — большая неожиданность. Мы не знаем, что произойдет завтра, послезавтра, все очень стремительно изменяется. Конечно, мои работы тоже относятся к психопродукции. Как это еще назвать?
– Почему именно это направление в искусстве сейчас востребовано аудиторией?
– Я не знаю, я не искусствовед. Людям просто нравится и все. Так сложилось, такой менталитет, такое время. Отчаянность, безбашенность, по–моему, всегда в почете, никакая не прагматичность или просчитанность, а наоборот, спонтанность.
– Какие конкретно работы будут представлены на выставке?
– Об этом пока рано говорить, потому что идей очень много — полный стол. Я на месте определюсь, там будут и картины, и объекты, что–то еще. Может быть, это будет какой–то модельный показ. Возможно, мы стартуем именно с сибирской моды, сейчас все эти варианты пока обсуждаем с коллегами. Начну выставлять свои работы и других сибирских художников.
Один из проектов галереи точно будет посвящен религии футбола, потому что европейское общество и Англия повернуты на футболе. Планируется большой проект, посвященный футболу, клубам, миру футбола. И он будет очень неоднозначный. Меня спасает то, что я живу в Сибири, здесь меня никакие лондонские фанаты не достанут.
– То есть это будет несколько провокационный проект?
– Конечно, потому что роль футбола сильно преувеличена. Я вижу, что весь мир чокнулся на футболе, и я не могу не высказаться. К тому же мир спорта, футбола интернационален, понятен всем. Работая с этой темой, ты имеешь максимальную зрительскую аудиторию. Кроме того, в футболе много чванства и ненависти: фанаты убивают друг друга. Клубы, фанаты — это целая субкультура, это очень интересная ниша, еще не опробованная художниками и в целом искусством. Мне предстоит разобрать все, что крутится вокруг мира футбола, рассмотреть это под микроскопом. Возможно, это будет серия работ или большой отдельный проект.
– Что еще будет интересно английской публике, кроме футбола?
– Думаю, будет интересна очень страшная Россия, медведи-супермонстры, балалайки вертикального взлета, какая–нибудь зомбоводка, яхты с олигархами и так далее. То есть все те стереотипы о России, которые известны миру. Мне хотелось бы представить здесь такое искусство, которое понимается не только визуально, но и прошито на уровне национальных кодов. Такими и будут темы лондонских выставок в галерее.
Мы за идеями в карман не лезем, из пальца их не высасываем. Думаю, проект получится очень ярким, содержательным. Я делаю то, что мне интересно, что меня влечет.
Размещу в галерее и свои топоры. Топор — это глобальный символ России. Это такой инструмент, созидательный и разрушительный одновременно, которым можно и человека зарубить, и храм срубить. Топор еще до Калашникова стал нашим символом и до сих пор им остается. У меня есть большая серия работ с топорами. Через топор можно проиллюстрировать и историю России, и делать портреты, и отбрендировать какого–то человека. Вообще топор — это русский космос, можно так сказать. Даже рубль и тот от топора. Ведь сначала был серебряный брусок, который рубился топором на денежные единицы. Топор и символ русского бунта, и ужас, и величие империи и так далее. Много и долго можно говорить о топоре.
«В выборы я не верю»
– Я глубоко аполитичный человек. С другой стороны, как художник, суперполитичный. Во мне уживаются две крайности — равнодушие и некая боль за происходящее, — говорит о себе Василий Слонов. — Последний раз я голосовал в 90–м году, будучи солдатом, потому что тогда всех выстраивали и отправляли на избирательный участок. После этого я не голосовал ни разу, и не собираюсь этого делать, в выборы я не верю. Понимаю, насколько это циничная процедура, имея опыт работы в предвыборных штабах. Я не могу перебороть и заставить себя пойти на избирательный участок. В Красноярске я работал на губернаторских выборах, когда был Лебедь, и в 2002 году и на других, помельче.
– Кем вы работали?
– Художник, дизайнер, копирайтер. Тогда нужны были вербальные художественные образы. Занимался тем, чем рекламщик занимается, то же — в политике. Реклама — не искусство, задача — увеличение продаж, на выборах — увеличение количества голосов, тех же самых продаж. Ну и существующие технологии позволяют эффективно выполнять эти задачи. Все зависит от того, у кого больше денег, более выгодные стартовые позиции, не отрицая таланта и харизмы кандидатов, конечно. Теперь я думаю, что никогда не пойду голосовать, не голосовал и не буду.
– Как вы относитесь к сегодняшней политической реальности?
– По поводу политической ситуации я скажу так: мне кажется, что при любом государственном строе я жил бы празднично, будь то режим Гитлера, Сталина, демократия Буша или то, что сейчас у нас происходит. На меня не действуют подавляюще события, происходящее в стране. Я — в собственном заповеднике. Как сказал Борис Гребенщиков, «я просто пытался растить свой сад и не портить окружающий вид».
– Новости вы не смотрите?
– Нет, у меня нет телевизора дома с 1994 года. Если произойдет что–то важное, люди все равно расскажут об этом, а все остальное — пустое, оно мне и не нужно. В телевизоре не люди, а новостные штампы. Порой приходится разговаривать с новостными штампами. Все это медийное пространство, информационное поле отнимает у человека жизнь, человек живет не своей жизнью, а новостями, переживаниями героев, сплетнями и прочим. Получается, сам себя обкрадывает, это такие банальные истины.
Мои работы не острые и не политичные. Там нет символики партии, никаких личностей. Просто сейчас время такое горячее, люди реагируют на что–то неординарное, необычное. Нагружают социальными, политическими смыслами мои картины, большим количеством интерпретаций, вкладывают в эти работы свои новостные штампы. Для меня это неожиданность, и я этому рад.
Мои картины вызывают полярные реакции, в них есть некий универсальный образ, знак, который в сердцах разных людей находит собственный отклик, свою рифму. И потом, проходит какое–то время, происходит событие, которое очень хорошо укладывается в мой художественный образ. То есть картина продолжает звучать, она не отторгается временем, а наоборот, в него хорошо укладывается.
– Как вы бы охарактеризовали свой стиль?
– Исключительно для журналистов я придумал — художник–перверсионист. Есть импрессионисты, а я перверсионист, от слова перверсия — извращение. Это, конечно, такая ироничная, шутливая характеристика стиля, ну, пусть она и будет. Вообще отношу себя к направлению сибирского иронического концептуализма. Художники придумывают себе всякие направления и это правильно.
Слабость российских художников в том, что они не осмысляют проделанную работу, а на Западе, наоборот, осмысляют, придумывают направление, называют его и становятся хозяевами ситуации.
– Вы всегда были художником–перверсионистом?
– Да. Я не занимаюсь самоанализом: кто я, что, какое место занимаю в искусстве и так далее. Мне вообще не интересно самокопанием заниматься. Это только распаляет самомнение.
Важно не то, что человек о себе думает, а то, что о нем думают другие, и что о нем скажут: кто он — ноль без палочки или представляет собой что–то интересное. Я могу, что угодно наговорить про себя, а получится, как был балбесом, так им и остался. Важно, как люди оценят, что они скажут.
Иногда говорю, что я антикризисный художник. Это означает, что есть некий дедлайн в художественном мире, начало фестиваля, какого-то культурного события, например, а часть программы проваливается. И нужно срочно сделать проект или какое–то решение, тогда ко мне обращаются. Или обращаются за творческими решениями, когда полная пустота, когда люди не знают, что можно сделать в культурном пространстве. Почему-то у меня так сложилось.
– Ваши арт–объекты в районах Красноярского края — антикризисные?
– Ежегодно в Красноярском крае проводится программа, в которой определяется культурная столица края на протяжении года. В прошлом году это был город Боготол, для которого я делал ковер–паровоз. Поскольку там железнодорожная станция, градообразующим предприятием является железная дорога и все, что с ней связано. Вся жизнь местных жителей зарифмована на железных дорогах, поэтому я посчитал целесообразным сделать ковер–паровоз в стиле сибирского барокко.
В этом году эстафетная палочка культурной столицы досталась городу Бородино, где градообразующим предприятием является угольный разрез «Бородинский». Я взял символ Сибири — снежинку и символ города — уголь, так естественным образом, безо всяких родовых мук появилась угольная снежинка.
– Все ваши работы появляются просто?
– Мне кажется, что искусство должно делаться легко. Может быть, кто–то мучается долго и пытается рожать что–то мертворожденное. Но я предпочитаю легкость, когда ты сам не мучаешь ни себя, ни зрителя.
***
Художник Василий Слонов родился 17 сентября 1969 года в селе Шушенское Красноярского края. С1985 по 1991 год учился в Красноярском художественном училище им. В.И.Сурикова. В 2001 годусоздал совместно с Александром Левченко художественное объединение «РeasDатые».
В 2013 году выставка Василия Слонова «Welcome! Sochi 2014» в Пермском музее современного искусства PERMM обернулась скандалом и через два дня была закрыта. А галерист Марат Гельман был уволен с должности директора музея. На выставке были представлены картины в плакатном стиле, иронические образы олимпийских символов: гигантский мишка, олимпийские кольца в виде петель, злобный чебурашка с автоматом, самолет в виде матрешки и другие.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
